Артистка Аделаида Ристори
Из драматических видов только трагедия могла бы осуществить это. Но трагедия ни количественно, ни качественно не занимала того места в репертуаре, какое она занимала до революции. С первых же своих шагов на новом этапе она уступила место комедии. Основными причинами этого были, с одной стороны, общий характер буржуазно-капиталистического развития, а с другой стороны, жестокая реакция, свирепствовавшая на большей части полуострова.
Знаменитая артистка Аделаида Ристори в своих мемуарах писала: «Патриотические сюжеты были совершенно запрещены, нравственность понималась самым превратным и фантастическим образом; пересмотренные и исправленные пьесы становились бессмысленными и теряли всякий интерес. Духовная цензура вносила в произведения, которые отдавались на ее просмотр, изменения, часто смешные до грубости. Не позволялось произносить слова: бог, ангел, дьявол; актер не мог называться по роли именами: Пий, Иоанн, Григорий, Иннокентий только потому, что это были имена известных пап. На слово «отечество» смотрели как на святотатство. Один цензор в Вероне заменил в стихах слова «прекрасное небо Италии» словами «прекрасное небо Ломбардо-Венецианское». Гнетущая картина встает со страниц «Писем из-за границы» Г. П. Данилевского, посетившего в 1860 году Венецию: «В ней нет ничего, кроме слез и тюрем». Та же удушливая обстановка во владениях Бурбонов и в папской столице: «В Неаполе только и видишь нищих да солдат, а в Риме солдат да монахов — длинными процессиями ходят на всех переулках». Случались и такие курьезы: один ретивый досмотрщик едва не арестовал даму, проезжавшую в почтовой карете по территории Неаполитанского королевства за то, что ее попугай на вопрос чиновника: «Как тебя зовут?» — отвечал: «Джузеппе Гарибальди». Театральному зрителю сознательно прививался вкус к развлекательной, эффектной и, главное, аполитичной драматургии. Драматические труппы имели один и тот же в основном переводной репертуар. На этом фоне терялись комедии Гольдони и редкие итальянские трагедии, преимущественно старых авторов, тщательно профильтрованные цензурой: Альфьери, Никколини, Монти, Пеллико. На севере Италии, в свободном от иноземцев Пьемонте, дышалось легче. Но там со всей силой действовал закон «обуржуазивания» театра.
Там тоже, только более осторожно, гасились искры опасного свободомыслия. Там тоже поощрялась переводная буржуазная комедия и драма. Недаром Кавур в 1852 году издал указы о поощрительных премиях, за лучшие драматические произведения: надо было исподволь ломать старые традиции романтической трагедии с ее тираноборческим пафосом. Резкое оскудение итальянской трагедии после 1848 года определялось также и другой причиной. Реакция преследовала не только свободное слово; она угрожала самой жизни врагов иноземного и папского ига. Многие писатели вынуждены были покинуть пределы Италии. Такова была участь драматургов Франческо дель Онгаро (1808—1873), бывшего священника, гарибальдийца, участника защиты Рима. Он бежал в Бельгию, где читал лекции о Данте, и вернулся на родину только в 1859 году. В ряду многочисленных драм дель Онгаро есть обработки славянских тем ( «Марко-королевич», «Далматинцы»). Чудом избежал казни в 1849 году Антонио Гаццолетти (1813—1866), автор знаменитой песни «Где отечество итальянца?» и «Монолога Колумба», который любили читать со сцены итальянские артисты. В обстановке гонений оставляет драматическое поприще престарелый Никколини. Дожив до нового подъема освободительного движения, он всего за год до смерти увидел премьеру «Арнольда Брешианского» — в день открытия во Флоренции театра своего имени. Тем не менее, невзирая на гонения и цензуру, интерес к театру после 1848 года обостряется. Отмечая это, Т. Сальвини пишет, что новые пьесы вызывали широкое обсуждение и споры, в результате которых «зерно очищалось от мякины», истина от лжи. Зритель учился серьезно оценивать драматические произведения и игру актеров.
(Пока нет голосов)
Загрузка...