Губительный коммерческий дух
Но хотя, эти идеи были выдвинуты буржуазной революцией, они подвергались гонениям и преследованиям не только в феодально-отсталых странах, но и там, где буржуазия пришла к победе. «Капиталистическое производство враждебно известным отраслям духовного производства, например искусству и поэзии», — говорит К. Маркс. В буржуазном обществе «писатель является производительным работником не потому, что он производит идеи, а потому, что он обогащает книготорговца, издающего его сочинения».
Губительный коммерческий дух, принизивший искусство до уровня духовных потребностей мещанина, породил в XIX столетии массовую продукцию буржуазного «искусства», в котором пошлость и щекочущая нервы скабрезность уживались с умиленным славословием добродетели буржуа-обывателя. Все подлинно художественные явления искусства и литературы XIX века резко критичны по отношению к буржуазной действительности и порожденным ею нравам. Это подтверждает уже романтизм — первое направление, родившееся в период складывания буржуазного общества. С самого начала в романтизме наметились два крыла — реакционное и прогрессивное. Так, во Франции выступили, с одной стороны, защитники феодально-реставрационной идеологии— Шатобриан, Виньи, с другой — глашатаи передовой мысли— Сталь, Гюго. В Англии консервативным позициям романтиков «Озерной школы» противостоял бурно протестующий романтизм Байрона и Шелли. В феодально-отсталой Германии преобладал реакционный романтизм, но и там прогрессивные тенденции в романтическом искусстве нашли отчетливое выражение. В романтизме порабощенных стран, ведущих национально-освободительную борьбу (Италия, Венгрия, Чехия, Польша и другие), сильнее звучало героико-патриотическое, национально-народное начало, а консервативное крыло было представлено слабее. Так. или иначе, в каждой стране были художники, идеализирующие феодальное прошлое, борющиеся за сохране-ние патриархальных и религиозных начал, зовущие к покорности и пассивности. И были бунтари, революционеры, всем своим творчеством призывавшие к борьбе.
Однако при всей идейной антагонистичности этих двух групп романтиков и те и другие с непримиримой ненавистью отвергали прозаизм буржуазного бытия, его грязную накопительскую сущность, его расчетливое делячество. Эта ненависть к буржуазной действительности толкала некоторых представителей консервативного лагеря к «феодальному социализму», который хотя и не был способен понять ход истории, но подчас поражал буржуазию «в самое сердце своим горьким, остроумным, язвительным приговором» Прогрессивный романтизм, весь устремленный в будущее, протестующий против буржуазного мира с демократических позиций, мечтающий о переустройстве общества на началах справедливости, многими нитями был связан с утопическим социализмом, оказавшим воздействие и на художников реалистического направления. Представителей прогрессивного искусства сближали с утопическим социализмом беспощадность критики и вера в прогресс, ставка на демократические круги общества, искреннее сочувствие народу, мечта о человечности в условиях бесчеловечной действительности и вместе с тем—неясность методов и путей достижения этой мечты. Утопический социализм возник в неразвитый период борьбы между пролетариатом и буржуазией, когда сам пролетариатеще не созрел и дальнейшие перспективы революционного движения еще были неясны.
Поэтому великие представители утопического социализма могли дать лишь «фантастическое описание будущего общества» Но это описание «возникает из первого исполненного предчувствий порыва пролетариата к всеобщему преобразованию общества». Представления романтиков о мире справедливости и человечности также неопределенны, утопичны, фантастичны. Неясность путей вызывала и трагическое восприятие жизни, и скорбное недоумение перед ней, и страстное «угадывание» ее законов, иногда лишь смутное ощущение движения истории, иногда гениальное прозрение ее освободительной устремленности. Но в романтизме звучал «исполненный предчувствий порыв», который сделал романтическое «томление» по идеалу непреодолимым.