«Макбет» спектакль

В спектакле «Макбет» собственно режиссерскими созданиями стали сцены, связанные с Леди Макбет. Героиня здесь не тщеславная искательница престола, достойная своего супруга-титана, как в пьесе, а обыкновенный человек, которого также испытывают «ведьмы». Желая придать мужу силы для преступного деяния, она действует с их подачи, точно повторяя урок той из них, которая доставила ей письмо от мужа. Укрепляя Макбета в его решительности, будто тренируя ее, Леди Макбет заставляет мужа снова и снова прыгать с нею со стола. И хотя эти прыжки кажутся ему едва ли не прыжками в бездну, он еще и еще раз повторяет их. Как нередко происходит с героями сказок, наказанных за злодеяния, Леди Макбет, став соучастницей убийств, вдруг уподобляется зверю: она ест яблоко, но при этом раздается хруст, похожий на тот, который издают звери. А в сцене болезни она падает, по-вороньи каркая.

Обычными людьми герои предстают в сочиненном режиссером эпизоде, в котором Макбет и Леди Макбет предаются воспоминаниям о молодости, когда ничто не предвещало им беды. Макбет садится рядом с женой, встает перед ней на колени… При этом они вглядываются, как в зеркало, в молодую светящуюся от счастья пару: эти двое повторяют все их движения и похожи на тех людей, какими они были когда-то. Но создание этого зеркала не обошлось без «ведьм». Одна из них и представляла Леди Макбет в молодости.

Завершается спектакль также созданной режиссером развернутой сценой, которая окончательно подтверждает сказочную природу происходившего в спектакле, где Макбета испытывали, как испытывают героев сказки, проверяя их человеческую стойкость. Испытывали, насколько он легковерен, готов поддаться искушению, насколько готов выбирать средства на пути к осуществлению цели.

Осознание героем приключившейся с ним беды произошло почти сразу. Мучения лишили Макбета сил уже к моменту подготовки убийства Банко. Сценический герой был движим не властными амбициями, как герой пьесы, а инерцией, возникшей, когда он, поддавшись собственной слабости, ступил на путь искушений, затянувших его, как омут. Так же, по инерции продолжая путь, на который его подтолкнули «ведьмы», Макбет по-солдатски марширует, идя в бой с Макдуфом в последней сцене спектакля, полностью, в том числе и в текстовой составляющей, сочиненной режиссером. Он марширует по периметру сценической площадки даже после получения известий о десяти тысячах солдат, движущихся на него, а затем и о двинувшемся Бирнамском лесе. Вестник-слуга (К. Якштас) почти рыдает, не в силах остановить героя — ни тем, что бросает ему под ноги бревна, ни собственным передвижением поперек его пути. Макбет шагает в ритме грозно стучащих топоров, которыми у арьерсцены бьют по остановленному брусу «ведьмы». И вдруг он, переломив наконец инерцию, начинает действовать по своей воле. Командует: «Стоять, солдат! Остановись!» Сразу раздается гомон гусей, и появляется жуткая вереница героев, передвигающихся на полусогнутых ногах. Среди них и убиенные Макбетом: улыбающийся Дункан с воткнутым в спину топором и улыбающийся Банко с топором в руках — точно такие, как они неоднократно являлись Макбету.

Тут же «ведьмы» вынесли стол с печью на нем и котел, с которым они действовали на протяжении спектакля. Одна из них с топором. В наступившей тишине Макбет проверил печь, прикоснувшись к ней и резко отдернув руку, — горячая. Наскоро, по-солдатски привел себя в порядок: поплевав на руки, протер лицо и шею. Попытался перекреститься — не получилось. Еще раз поднял руку, опять не вышло. Истоком этого образа могла стать одна из реплик в монологе Макбета о совершенном им убийстве: «А я, услышав: “Господи, помилуй”, — / За ними вслед не мог сказать: “Аминь”». Подняв волосы, он склоняет голову, и одна из «ведьм» отрубает ее.

То есть все происходит как нечто само собой разумеющееся, как справедливая кара Макбету, не выдержавшему испытаний. Именно так относится к происходящему и сам герой. О том, какая кара его постигнет, заранее известно всем, в том числе герою, поскольку делают так, как заведено. Отрубленную голову «ведьма» отправляет в печку, откуда вытаскивает раскаленную головешку. Демонстрирует ее всем на обыкновенном ухвате, обнося по кругу, и бросает все в тот же котел, который теперь наполнен водой. Обезглавленное тело Макбета уволакивают. Оставшиеся персонажи, в том числе Дункан и Банко, стараются заглянуть в котел, из которого идет пар. В надежде что-нибудь разглядеть в котле, почти по-детски подпрыгивают «ведьмы». Одну из них приподнимает кто-то, оказавшийся рядом. Та тоненьким голоском запевает «Miserere», которое постепенно подхватывают все. Держащий ее, обойдя круг, кладет девушку на пол, перед этим поцеловав ей руку. То же происходит с другой «ведьмой». Наконец все находившиеся перед нами герои оказываются лежащими на спине с согнутыми в коленях ногами. Только Дункану пришлось лечь на живот, поскольку в спину вонзен топор. Они лежат, как на кладбище: рядами, параллельно одной из диагоналей сцены. Все это время наивная «ведьма» продолжает подпрыгивать около котла, периодически посматривая на окружающих и явно ожидая, что и ее кто-нибудь приподнимет и, торжественно пронеся по кругу, уложит рядом со всеми. Но этого не происходит. Девушка остается одна рядом с котлом. Исчезнув на мгновение, она возвращается с охапкой чурбачков и, установив рядом с каждым из лежащих по чурбачку, словно памятники, ложится сама. На мгновение «Miserere» стихает. Все одновременно протягивают ноги. И с вновь зазвучавшим песнопением из глубины сценического пространства вспыхивает мощный прожектор, направленный в сторону зрителей, объединяя зал и сцену: молитва, завершающая ритуал, звучит за всех нас.

Такой финал заставляет оценить все происшедшее с Макбетом перед лицом неотвратимой смерти. Режиссер просто и одновременно страстно напоминает всем нам: «Memento mori», что также акцентируется направленным в зал прожектором. Такое завершение побуждает взглянуть на все действие как на драматическую притчу или, учитывая множество сказочных элементов, как на драматическую сказку-притчу. Заметим, что «Miserere» пели здесь те, кто имеет право на обращение «Помилуй меня, Боже». Среди них нет Макбета, у которого к концу спектакля не получалось даже перекреститься, как он ни пытался. В пении «Miserere» участвуют в том числе и три искушавшие Макбета девушки, которые упокоились рядом со всеми. Такая финальная сцена спектакля окончательно препятствует нашему восприятию этих героинь как ведьм.

(Пока нет голосов)

Загрузка...