Отвергнутая Карлом
Первый лирический хор «Адельгиза» выступает после победы лангобардов и говорит, что Италии нечего ждать хорошего от чужеземцев. С точки зрения итальянца, лангобарды — такие же чужеземные поработители, как и франки. Франки, победив лангобардов и захватив их территорию, не освободили Италию от чужеземпев. Наоборот, одно ярмо легло на другое, и исконный римский народ должен был страдать вдвойне. Второй хор «Адельгиза» связан с образом Эрменгарды. Отвергнутая Карлом, она постриглась в монахини. Тут ее настигла весть, что ее бывший тайно все еще любимый муж вторгся в Ломбардию, что отец ее пленен, брат умер от ран, страна покорена. Бессильная вынести столько ударов, Эрменгарда умирает. В момент ее смерти появляется хор и произносит очень красивую тираду о том, что принцесса стала невинной жертвой искупле-ния за грехи ее прародителей, силой покоривших мирный народ и так долго державших его под своей пятой. Все лирические мотивы трагедий Мандзони, таким образом, сходятся в одном узле: в протесте против чужеземного ига и порабощения свободного народа грубой военной силой.
Это та же мысль, которая проводится и в его знаменитом романе «Обрученные». Мандзони, как и все его сверстники, деятели культурного движения Италии 1820-х годов, переживает жгучую жажду освобождения Италии и ее объединения. Следом за Мандзони те же темы стали разрабатывать его последователи. Это совершалось в атмосфере, которая накалялась все больше и больше. Новые пророки свободы и единства обращались уже не только к зажиточным классам, ожидая отклика на свои призывы. Они обращались уже к народу, причем под словом «народ» понимались в это время не столько трудящиеся, сколько демократическая интеллигенция, и прежде всего студенчество. И тут, начиная с конца 1820-х годов, развертывается деятельность человека, который запечатлел все это движение своим трудом, своим героизмом, своим гражданским пафосом. Его характеристику оставил нам его заклятый враг, столп европейской реакции всей первой половины XIX века, Меттерних: «Никогда и никто в мире не доставлял мне больше хлопот, чем итальянский разбойник, худой, бледный, весь в лохмотьях, но красноречивый как буря, пламенный как апостол, хитрый как вор, развязный как комедиант, неутомимый как влюбленный. Имя ему Джузеппе Мадзини». Общественным движением на своей родине Мадзини руководил из-за границы. Его программа сложилась на почве той социально-политической обстановки, которая царила в Италии и в которой отсутствовала организованная масса. Мадзини не ставил вопроса экономического преобразования страны и социального освобождения итальянского народа. К. Маркс указывал на идеалистические черты программы Мадзини, на отсутствие у него подлинной связи с массами, на игнорирование им экономических проблем.
Но при всех противоречивых чертах буржуазной демократии и ее вождя Мадзини в условиях отсутствия зрелого и сознательного пролетариата они были реальной революционной силой и дали много примеров беззаветного революционного героизма. Мадзини оказал значительное влияние и на развитие итальянской литературы. Он провозгласил ее задачей «призыв к непрестанной борьбе» и поэтому утверждал необходимость создания идеально-героических образов, зовущих к мужеству, к восстанию, к непреклонной борьбе. 1820-е и 1830-е годы были временем мелких революционных вспышек, полных проявления высокого героизма и готовности к самопожертвованию, но заранее обреченных на неудачу. Главное значение этих вспышек заключалось в том, что они не давали заглохнуть тому радикальному патриотизму, который окрашивал все настроения этого периода. В драматургии после Мандзони начинается полоса, когда революционные лозунги звучат полновеснее и смелее. Количество пьес увеличивается все более. И театр старается всеми правдами и неправдами показать публике прежде всего пьесы, наиболее насыщенные революционными мотивами. Самым крупным драматургом этого времени был Джованни Баттиста Никколини (1782—1861) — активный деятель революционного движения, последователь Мадзини, драматург, творчество которого проникнуто гневом и ненавистью к поработителям родины и к религиозной реакции.