Революционный Париж
Но дальнейшая совместная деятельность «красных» и «черных» была уже невозможна. Ненависть реакционеров к Тальма выливалась в самые разнообразные формы — от пощечины, которую дал ему разъяренный Ноде, и последовавшей за этим дуэли до клеветы и травли, имевших целью дискредитировать Тальма и выжить его из театра. Однако на стороне Тальма был весь революционный Париж. И когда «черные» вынесли решение об исключении Тальма из труппы, революционная общественность ответила взрывом негодования. Дело дошло до грандиозного скандала в зрительном зале, вызвавшего вмешательство городских властей. Только угроза закрытия театра вынудила комитет сосьетеров отменить свое решение. Но атмосфера в театре осталась крайне напряженной: политический раскол труппы был уже свершившимся фактом. Поэтому вскоре после опубликования декрета о свободе театров Тальма и его единомышленники ушли из театра Нации и организовали новый театр, вначале носивший наименование Французского театра на улице Ришелье, затем театра Свободы и Равенства и, наконец, театра Республики. Когда из театра Нации ушли все революционно настроенные актеры, он стал сворачивать на путь открытой политической реакции. Ее высшей точкой была постановка комедии Лейа «Друг законов». Показанная в январе 1793 года, незадолго до казни Людовика XVI, в дни напряженной борьбы между жирондистами и якобинцами, пьеса эта прозвучала как прямое выступление контрреволюции. Ее центральные образы были злобной карикатурой на Робеспьера и Марата. Спектакли «Друга законов» стали поводом для контрреволюционных реялистских манифестаций и гневного протеста санкюлотов.
После казни короля бывшие «актеры его величества», конечно, не осмеливались выступать с открытой монархической пропагандой. Но они даже в период якобинской диктатуры пытались удержаться на «нейтральных» позициях, избегая современного репертуара и пряча свою реакционность под маской аполитичности. Этот политический саботаж рано или поздно должен был привести театр к катастрофе. Первого августа 1793 года театр Нации поставил пьесу Невшато «Памела, или Вознагражденная добродетель», в которой открыто прозвучали симпатии к дворянству и призыв к политической терпимости. Снова в зрительном зале разыгрались классовые бои. Якобинский «Листок общественного спасения» гневно требовал закрытия «нечистого притона», в котором «господствует прусское и австрийское, где «ложным «Другом законов» был отточен кинжал, сразивший Марата». В результате Комитет общественной безопасности вынес решение о закрытии театра Нации и об аресте его актеров во главе с автором «Памелы». Хотя часть актеров была освобождена через несколько месяцев, но верхушка труппы продолжала оставаться в заключении и вышла из тюрьмы только после 9 термидора. Так бесславно закончилось существование театра, занявшего враждебные народу контрреволюционные позиции. Совсем иным был путь театра Республики. Самый факт его открытия явился политическим выступлением организаторов театра, заявивших своим уходом из театра Французской Комедии о преданности революции. Вслед за Тальма из театра Нации ушли его политические единомышленники — актеры Дюгазон, Симон, Гранмениль, актрисы Вестрис, Дегарсен, Ланж. К ним присоединился Монвель, крупный актер-драматург, работавший перед этим в театре Веселое Варьете. Так составилась сильная труппа, которая с первых же своих спектаклей противостояла политически и художественно консервативному театру Нации. В репертуар театра Республики вошли не только пьесы первого этапа революции, но самые острые политические пьесы якобинского периода.
Здесь были поставлены все пьесы Шенье, «Робер, атаман разбойников» Ламартельера, здесь же, через день после казни ненавистной «австриячки» Марии-Антуанетты, был показан «Страшный суд над королями» Сильвена-Марешаля. И хотя в ряде рпектаклей прозвучали призывы к политичен ской терпимости, все же в целом театр Республики серьезно и глубоко выполнял пропагандистские задачи, поставленные перед театрами якобинской властью. Естественно поэтому, что именно в творчестве актеров этого театра отчетливее всего можно проследить новые черты, внесенные революцией в актерское искусство.