Трагедия Вольтера «Брут»
Первые новаторские попытки Тальма касались только внешних черт образа. В начале 1789 года, играя маленькую роль Прокула в трагедии Вольтера «Брут», он надел настоящую римскую тогу и вышел на сцену без парика, с обнаженными руками и ногами, в римских сандалиях. И хотя Тальма лишь продолжил борьбу за историческую достоверность театрального костюма, которую до него вели лучшие актеры французского театра (Лекен, Клерон, Ларив и другие), его поступок вызвал резкое осуждение со стороны консервативной труппы. Уже в этих первых начинаниях, направленных на пересмотр отживших традиций, Тальма выступил как прямой наследник Лекена. Вступив на сцену через девять лет после смерти Лекена, он считал Лекена своим учителем и видел в нем идеального трагического актера, в котором гармонически сочетались глубокий аналитический ум с пылкой эмоциональностью, завоеванное неустанным трудом мастерство с редким даром творческого воображения.
Лекен был для Тальма воплощением духа новаторства, страстной идейной целеустремленности, высокой творческой ответственности. Пример Лекена поддерживал Тальма в те трудные годы, когда рутинеры с насмешкой и презрением отвергали его первые шаги к сценической реформе. Это отношение столпов театра Французской Комедии к «сумасбродствам» Тальма, видимо, способствовало тому, что молодому актеру не давали близких его индивидуальности и дарованию трагических ролей. Только революция открыла перед Тальма широкую творческую дорогу. С 1789 года он вступил на путь революционного новаторства, все больше сближаясь с Л. Давидом и М. -Ж. Шенье, с которыми его связала глубокая личная и творческая дружба. У Тальма не было четкого политического мировоззрения. Но он сразу принял самый факт свержения абсолютистского режима и стремился решительно повернуть французский театр на путь служения революции. Этим и объясняется его активное участие в борьбе за постановку «Карла IX» Шенье.
Возглавив «красную эскадру» — группу революционно настроенных актеров, Тальма смело выступил против театральной реакции. Теперь он боролся уже не только за решение узкохудожественных задач. Реформа костюма или грима перестала быть для него самоцелью. Взявшись играть роль Карла IX, от которой отказался монархически настроенный актер Сен-Фаль, Тальма вступил на путь политической деятельности. В дни премьеры «Карла IX» он стал любимым актером революционного народа Парижа. Новизна игры Тальма заключалась прежде всего в политически обличительном подходе к образу преступного короля. Это и определило углубление психологической характеристики, индивидуализацию образа, ломку классицистского канона. Чем правдивее Тальма раскрывал душевную дряблость и коварство Карла IX, его нерешительность и жестокость, тем глубже он доносил до зрителя мысль о преступной нелепости строя, при котором такой ничтожный и подлый человек мог повелевать целой нацией. Добиваясь глубокого постижения внутренней жизни образа, Тальма шаг за шагом доводил своего героя до кровавой одержимости, а потом раскрывал его исступленное раскаяние. Злобный тиран, пораженный «громом небес», бился на сцене в припадке смертельного ужаса, отчаяния, предчувствия страшной кары. В этой роли впервые раскрылась огромная эмоциональность, присущая дарованию Тальма, и вся эта мощная сила эмоционального воздействия на зрителей была подчинена задаче политической пропаганды. Для замысла Тальма необходима была историческая конкретизация образа героя, так как это усиливало обличительное звучание трагедии. Тальма изучал старинные картины и гравюры. Нарушая абстрактность классицистского театра, он впервые ввел портретный грим и одел Карла IX в точный костюм XVI века. И эта историческая локализация героя помогла актеру вместо привычной для классицистской трагедии фигуры тирана «вообще» создать наделенный исторически точными чертами образ французского короля — безумца и садиста на троне. Роль Карла IX была первой в галерее тиранов, созданных Тальма, и определила одну из его центральных Творческих тем.
(Пока нет голосов)
Загрузка...