Кин выступал на сцене Дрюри-Лейна
Но больше всего потрясал зрителей удивительный темперамент Кина. Особенно прославился он в этом отношении в роли Оверрича, впервые сыгранной 12 января 1816 года. Партнеры оказывались неспособны вынести его страшный магнетический взгляд и бушевавшую в нем бурю безумных страстей. Они готовы были поверить, что он и в самом деле сошел с ума. Женщины в зрительном зале лишались чувств. Когда Кин выступал на сцене Дрюри-Лейна четвертый сезон, у него неожиданно появился соперник — Юний Брут Бут, имитировавший в Ковент-Гардене его манеру. Дирекция Дрюри-Лейна пригласила Бута в свой театр, но ему удалось продержаться только один спектакль. Кин играл Отелло, Бут — Яго, Кин провел свои сцены с такой силой, какой зрители еще не видели у него в этой роли. Буту приходилось подтягиваться к уровню соперника, но он не вынес такого нервного напряжения. Кое-как закончив спектакль, он вернулся в Ковент-Гарден, теперь уже на вторые роли, а вскоре после этого переселился в Америку. Не удивительно, что зрители не замечали за этим бушеванием страстей точной и фиксированной техники Кина и считали его актером интуиции.
Темперамент, страсть, огромное внутреннее напряжение актера как бы накладывались поверх техники, скрывая ее. По окончании четвертого сезона Кин совершил поездку в Париж, где встречался с Тальма. Интересно отметить, что сразу по возвращении в Англию он сыграл Брута в пьесе американского актера Пейна «Падение Тарквиния». Это был шаг в сторону гражданской политики, но шаг робкий и не нашедший должного продолжения, несмотря на большой успех Кина в этой роли. Не вошла в постоянный репертуар Кина и роль Кориолана, которую он сыграл в январе 1820 года по подлинному шекспировскому тексту. Наконец, на шестой год своего пребывания в Дрюри-Лейне, Кин сыграл роль короля Лира. Мысль о всеобщем разладе в жизни, о разгуле стихий, о противоборстве мощных, но непонятных сил, губящих человека, всегда присутствовала в творчестве романтика Кина. Теперь она могла получить наиболее полное воплощение. Это был верх романтического бунта, но это же был и его конец. Современники не раз отмечали, что пафос отрицания Кина, по существу, был абстрактен, что за ним не крылось никакой утверждающей идеи. Все, что он имел сказать, он сказал за несколько лет. Да и физические силы Кина были уже на исходе. Актер блестящей внешней техники, Кин очень плохо владел внутренней техникой. Каждое его появление перед зрителями было связано для него с колоссальным нервным напряжением.
По окончании шестого сезона Кин отправился в гастрольное турне по Америке. Американские критики, даже дружественно расположенные к Кину, с удивлением отметили, что он, в сущности, «манерный актер». Внутренняя сила Кина начинала спадать. Проступала техника, которая, не будучи оправдана внутренним подъемом, казалась неестественной. Когда Кин вернулся в Лондон, газеты констатировали, что «один человек не может заполнить театр». С 1821 по 1826 год Кин не создал новых значительных ролей. Впрочем, старые роли он играл с прежней силой, хотя и все более неровно. Наиболее прочно держалась роль Шейлока. И это не удивительно. Требуя меньшей, чем другие роли Кина, затраты физических сил, Шейлок был вместе с тем наиболее реалистичным из всех созданных им образов Шекспира. Сразу после дебюта Кина в театре Дрюри-Лейн 27 января 1814 года его материальные затруднения кончились. Теперь он был богат и стал модным. С ним искали знакомства представители «лучших лондонских семейств». Но Кин не забыл своего прошлого. Светское общество неожиданным признанием его таланта отнюдь не завоевало симпатии актера. Кин заявил, что он способен переносить только одного лорда. Этого лорда звали лордом Байроном!Протест Кина против современного ему общества и в жизни принимал формы романтического бунта. Он завел дрессированного льва, в знакомстве с которым не отказывал никому из своих посетителей. Бешеным галопом Кин носился на черном коне по улицам ночного Лондона, пугая стражников-инвалидов. Для бедной актерской братии он учредил «Волчий клуб», пародировавший формы светского обхождения.