Колин и Колинетта
Первой бытовой пантомимой (термин этот, разумеется, надо понимать условно) была «Матушка-Гусыня» Тома Дибдина, поставленная в Ковент-Гардене в конце 1806 года и многие годы пользовавшаяся успехом. Героями ее первой части были Колин и Колинетта, ее опекун Аваро и сквайр Багл, за которого корыстный Аваро мечтает выдать Колинетту. Во время свадьбы приходский староста с констеблем приводят на суд сквайру колдунью Матушку-Гусыню. Только Колин, возлюбленный Колинетты, вступается за Матушку-Гусыню, и она, ускользнув от правосудия, берется помочь влюбленным. Она мешает свадьбе, вызвав дух первой жены сквайра, и дарит Колину гусыню, которая несет золотые яйца. Теперь Колину есть с чем прийти к Аваро. Но жадность опекуна не знает границ, он все боится продешевить. Тогда Матушка-Гусыня преображает всех персонажей «открытия» в персонажей «потешной части» — Аваро в Панталоне, сквайра в Клоуна, а Колина и Колинетту в Арлекина и Коломбину. Арлекин и Коломбина удирают от Пан-талоне и Клоуна, те кидаются за ними в погоню. Начинается «немая» пантомима в четырнадцати сценах. На этот раз Клоун совсем не в шутку старается поймать Арлекина и Коломбину, но все его попытки ни к чему не приводят. Молодым героям удается с помощью доброй волшебницы преодолеть все козни врагов, и в конце представления сам Клоун под радостный хор поселян соединяет руки влюбленных.
На афише Ковент-Гардена, объявлявшей о премьере, были обозначены все участники спектакля, композитор, художники, сотрудники постановочной части. Отсутствовала только фамилия автора. Это было не случайно. Авторами пантомимы никто не интересовался, да им фактически и не принадлежало очень многое из того, что зрители видели в «потешной части». Сценарий пантомимы, сделанный в самых общих чертах, открывал огромное поле для самостоятельного творчества исполнителей. Их находки становились актерской традицией в исполнении той или иной пантомимы; от них главным образом зависел успех или неуспех спектакля. «Матушка-Гусыня», несмотря на оригинальность сюжета и живость сценария, больше всего была обязана своим успехом исполнителю роли Клоуна Джозефу Гримальди — актеру, сумевшему поднять клоунаду до большого искусства. Джозеф Гримальди (1778—1837) был сыном итальянского балетного танцора Джузеппе Гримальди, который много лет выступал в театре Дрюри-Лейн в ролях клоуна. Он первый сделал эту роль главной в пантомиме. Джозеф прошел основательную выучку у своего отца. Трех лет он уже появился на сцене в пантомиме «Робинзон Крузо», а годом-двумя позднее получил первую заметную роль. Он изображал маленького клоуна, повторявшего проделки большого клоуна — Джузеппе Гримальди. В самом начале нового века — в 1800 году — лондонские зрители увидели в пантомиме «Амулет Арлекина» Джозефа Гримальди законченным мастером. С этого дня он еще двадцать семь лет оставался на сцене, все время совершенствуя свое мастерство.
Про Гримальди говорили, что его талант от года к году все крепнет, как хорошее вино. Восторгам современников не было предела. Его называли «Гарриком клоунов», «Микелэнджело буффонады», «Юпитером проказников». Среди горячих поклонников Гримальди были почти все крупнейшие представители мира литературы и искусства. Диккенс выступил в качестве редактора воспоминаний Гримальди, изданных вскоре после его смерти, и снабдил книгу своим предисловием. Каждая роль Гримальди была непревзойденным образцом клоунады, и у него были тысячи подражателей. Реплика, с которой Гримальди пвявлялся в «потешной части»: «А вот и я!» — на доброе столетие перешла в цирковую клоунаду. Одна из двух песенок, исполнявшихся им, «Печеные яблоки», до сих пор поется в Англии во время рождественских пантомим. В этой песенке последнее слово в каждом куплете за клоуна выкрикивали зрители.
(Пока нет голосов)
Загрузка...