«Малые» театры Лондона
В том же году открылся театр Адельфи, который с 1819 года специализировался на мелодраме и музыкальной комедии. Почти одновременно с ним открылся и театр принца Уэльского, влачивший жалкое существование вплоть до 1860-х годов. После того как его руководителями стали супруги Бенкрофт, он занял одно из ведущих мест в театральной жизни Лондона. С 1809 года стал драматическим театром и Серрей, бывший прежде одним из лондонских цирков. Эти и другие «малые» театры Лондона (к моменту театральной реформы 1843 года их было уже двенадцать) были расположены, за небольшим исключением, на окраинах Лондона и ориентировались в основном на демократическую публику этих районов. Тем более настороженно следила за ними цензура. Правящим классам было выгодно сузить круг интересов нового, демократического зрителя, приучить его к бездумным развлекательным зрелищам. В периоды наиболее строгого соблюдения театральной монополии в малых театрах ни одного слова нельзя было произнести без музыкального сопровождения Попытки обойти это правило, все более учащавшиеся по мере приближения парламентской реформы 1832 года, нередко кончались крупными штрафами, запрещением спектакля, временным закрытием театра, привлечением исполнителей к суду. Преследования властей заставляли, например, режиссера Эллистона, начавшего в 1809 году ставить драматические спектакли в театре Серрей, где раньше шли «лошадиные» и «собачьи» представления, пять лет спустя уйти из этого театра. Когда Эллистон в 1826—1831 годах вторично стал руководителем театра Серрей, он не отказался от работы над серьезным репертуаром, но вынужден был придавать ему вид «незаконных» жанров. На такие компромиссы приходилось идти не только Эллистону. В одном из лондонских театров «Отелло» шел под непрерывные аккорды рояля, а в инсценировке «Векфильдского священника» О. Гольдсмита престарелого викария заставляли распевать песенки — по закону их должно было быть не менее пяти в каждом акте. Подобное положение не могло не сказаться на характере репертуара. В частности, это послужило причиной того, что в английском театре мелодрама гораздо дольше, чем во Франции, сохраняла обязательное музыкальное сопровождение и заняла большое место в репертуаре. Что касается привилегированных театров, то они, конкурируя с «малыми» театрами, перенимали их репертуар и, даже работая над «поэтической» драмой, стремились вводить в нее мелодраматические ситуации. Так шла борьба «законной» и «незаконной» драмы — со взаимными потерями и без всяких завоеваний. По меткому выражению одного историка театра, монопольные театры не жили за счет своих привилегий, а умирали благодаря им. Монополия сдерживала развитие всех без исключения театров Лондона, не только малых, но и больших. Огромная организованность и настойчивость, проявленные публикой во время «борьбы за старые цены», надолго запомнились театральным деятелям, и не только им. В борьбе с взбунтовавшимся зрителем оказались бессильными не только Джон Кембл, но и полиция, пытавшаяся усмирить бунт, и суд, вынужденный под давлением общественного мнения оправдать одного из его организаторов, и консервативные лондонские газеты, в один голос клеймившие «разнузданных бунтовщиков».
Призрак бунта 1809 года все время стоял перед глазами сторонников театральной монополии. В течение 1830-х годов в парламент вносились многочисленные законопроекты об отмене театральной монополии, но они систематически отвергались. Борьба за свободу театра шла параллельно с борьбой за избирательную реформу, и это придавало ей особое значение. На театр указывали как на трибуну общественного мнения. Но правительство понимало это не хуже противников монополии. Даже после избирательной реформы 1832 года, когда судьба такого пережитка феодализма, как театральная монополия, казалось, была предрешена, правящая верхушка, зная, каким сильным средством агитации является театр, затягивала ее отмену. Театральная монополия была ликвидирована лишь в 1843 году.
(Пока нет голосов)
Загрузка...