Народная армия в грозные дни
На спектаклях разыгрывались настоящие классовые бои. Партер требовал повторения каждой республиканской и анти Иранической реплики. На восклицание героя трагедии Вольтера Жить свободными, без короля!» («Брут») ложи отвечали возгласом: «Да здравствует король!», а партер реагировал на эту роялистскую выходку бурей криков, среди которых настойчиво звучало: «Прочь короля, да здравствует народ, на фонари аристократов!»
К началу 1792 года такие стычки уже не ограничивались перебранкой и криками, а переходили в драки, потому что ненависть народа к монархии и аристократии становилась с каждым днем все более ожесточенной. Весной 1792 года началась война против Австрии, вызвавшая в массах огромный патриотический подъем. «Войну все считали справедливой, оборонительной, и она была на деле таковой. Революционная Франция оборонялась от реакционно-монархической Европы» В огне боев с внешними врагами и внутренней контрреволюцией формировалось революционное сознание масс, восстание парижского народа 10 августа 1792 года свергло монархию. Народная армия в грозные дни сентября 1792 года, одержав победу в исторической битве у Вальми, отбросила интервентов и спасла Францию. Народ сломил контрреволюционные силы внутри страны и установил во Франции в июне 1793 года революционно-демократическую якобинскую диктатуру. Этот бурный, насыщенный событиями период стал периодом решительных сдвигов и для французского театра. Одетые в красные «фригийские» колпаки зрители-санкюлоты настойчиво требовали замены монархических пьес революционными. Пение революционных гимнов, страстные речи ораторов, сообщения о событиях на фронте врывались в спектакли, внося в них динамику гигантских исторических событий, горячий трепет современности.
Негодуя против прославления монархии в трагедии Корнеля «Цинна», зритель кричал: «На фонарь автора!» — и добивался снятия со сцены этой идейно враждебной пьесы. Зато другая трагедия Корнеля, «Гораций», с ее страстным патриотизмом и суровым республиканским духом стала любимейшей пьесой революционного репертуара. Театральная политика якобинской диктатуры фактически лишь декретировала то, что было создано стихийной революционной деятельностью масс. Приход якобинцев к власти положил начало периоду наивысшего революционного подъема также и для французского театра. Даже чисто организационные мероприятия якобинских властей свидетельствовали о принципиально новом подходе к театру. /Якобинцы осуществили то, чего в течение ста лет добивались просветители: они признали театр средством идеологического просвещения масс. Прежде всего, театры были изъяты из ведения городских властей и переданы в ведение комиссии народного просвещения оцвента. Стремясь направить театры на выполнение важнейшей для революции агитационной и пропагандистской функции, якобинцы вступили на путь идеологического руководства театрами. Театральное законодательство 1793—1794 годов было целиком направлено на борьбу с политическим примиренчеством, так как умеренность являлась в эти годы уже прямым выражением идеологической контрреволюции. Несмотря на огромные трудности и лишения, переживаемые страной/»Конвент субсидировал театры, ставящие героические республиканские пьесы. Борясь с приспособленчеством и политической спекуляцией в искусстве, якобинские власти обращались к художникам с призывом насытить свое творчество революционной тематикой, писать патриотические республиканские стихи и пьесы, показывать героизм защитников отечества, деяния борцов за свободу.