Профессиональная подготовка Вестрис
Творчество Мэтьюса имело для Вестрис особое значение потому, что он — единственный из всех перечисленных актеров — работал в легкой комедии. Именно у этих больших актеров восприняла Вестрис тягу к настоящей сценической культуре и стремление поднять легкие «незаконные» жанры до художественного уровня литературной комедии, через них дошла до нее традиция Гаррика. Профессиональная подготовка Вестрис была очень обширной и разносторонней.
Дочь итальянца-гравера, шестнадцати лет вышедшая замуж за известного балетного танцовщика Вестриса, она в течение двух лет находилась в балетной труппе, затем исполняла партии контральто в итальянской опере (1815— 1819), а в 1819 году перешла на роли травести в театр Дрюри-Лейн. Большой успех в роли Дон-Жуана в пьесе Монкрифа «Дон-Жуан в Лондоне» — балладной опере, близкой по замыслу «Дон-Кихоту в Англии» Фильдинга, — сделал ее любимицей публики. В 1830 году Вестрис, недовольная исполнением комедии в современном театре, задумала собрать собственную труппу. С большим трудом она получила лицензию на исполнение бурлесков и в самом начале 1831 года открыла собственный театр — Олимпик. Этот театр отличался от большинства малых лондонских театров того времени прежде всего огранизационной стороной. Труппа его была невелика, но зато подобрана из хороших артистов, образовавших единый по своим творческим устремлениям коллектив. Спектакли в театре Олимпик кончались не после полуночи, как в других театрах, а в одиннадцать часов вечера. Зрители, которые строили свой распорядок жизни не на великосветский лад, могли стать постоянными посетителями этого театра.
Вестрис резко изменила постановку комедии. На место циркового трюкачества пришла разработка комического диалога, забота об ансамбле, стремление к тонкой трактовке комедийных образов. В театре Вестрис комический эффект возникал не из нелепой одежды персонажа и глупости его поведения, а из контраста между его благопристойным внешним обликом и теми глупостями, которые вкладывались в его уста, либо контраста располагающей внешности и внутренней порочности. Кроме Вестрис видное положение в труппе занимал ее второй муж Чарльз Мэтьюс-младший (1803—1878). Он впервые появился на сцене театра Олимпик в 1835 году в собственной пьесе «Влюбленный горбун». Большим ценителем творчества Мэтьюса был Диккенс, который в 1879 году выступил в качестве редактора двухтомной биографии артиста. Современники отмечали высокие реалистические достоинства его игры. «Вместо того чтобы иметь вид негодяя, он выглядел джентльменом, для которого открыты двери любой гостиной. Вместо того чтобы предупреждать своих жертв осанкой и манерой, которые бы громче говорили о его преступности, чем все описания беглецов в полицейских объявлениях, он привлекал людей непринужденной развязностью человека, совесть которого спокойна и который всегда уверен в том, что будет хорошо принят».
Подобная манера была усвоена всем коллективом театра. Человеческие пороки представали перед зрителем не как редкое гротескное исключение, а бытующими среди «нормальных» представителей современного им буржуазного общества. Вестрис нельзя назвать прямой продолжательницей комической манеры Гаррика. Она проявила себя в совсем иных жанрах легкой музыкальной комедии и бурлеска, сумев завревать в них выдающееся положение своим заразительным весельем, одинаково блестящим вокальным, танцевальным и драматическим мастерством, комедийной легкостью и остроумием. Но ее актерская и режиссерская работа подготовляла в сценическом искусстве условия для создания современной социальной комедии. В 1838 году Вестрис закончила свою антрепризу в театре Олимпик и затем сменила Макреди в качестве менеджера Ковент-Гардена. Продолжая его художественную линию, Вестрис была вместе с тем гораздо последовательнее в деле приближения к современному репертуару. Из новых драматурговона работала совместно с Джемсом Робинсоном Планше (Олимпик открылся музыкальным бурлеском Планше «Увеселения Олимпика») и Бусико. Их произведения не отличались высокими художественными качествами, но лучшего репертуара у Вестрис не было: Бусико сам признавался впоследствии, что основное достоинство его пьес состояло в том, что они не мешали Вестрис ставить современные спектакли.