Трагедия Пеллико
Коцечно, было бы натяжкой утверждать, что сцена, когда Франческа бросается разнимать братьев и сама падает жертвой их взаимной ненависти, или финальные слова Гвидо: «Хватит проливать свою же кровь!» — являются прямыми аллегориями к братоубийственным войнам итальянцев, или что, наконец, вся трагедия Пеллико есть сплошная аллегория и что Франческа и Паоло — олицетворения судеб Италии.
Но несомненно одно (и монолог Паоло является в этом смысле руководящим ключом трагедии): весь идейно-эмоциональный строй пьесы, ее, так сказать, «подтекст» направлен именно в эту сторону. При этом герои пьесы вовсе не являются какими-то условными фигурами, тенями-символами, а остаются живыми людьми с разработанной психологией. Недаром роль Франчески долгое время оставалась одной из любимых ролей лучших актрис итальянского театра. Однако, каков бы ни был успех пьесы у современных зрителей, мнение литературных кругов отнюдь не было единодушным. Наиболее крайнюю позицию занял Уго Фосколо, которому пьеса резко не понравилась. Он советовал автору сжечь ее. Лодовико Бреме, напротив, считал ее лучшей итальянской трагедией после трагедий Альфьери. Мандзони, признававший общественное значение пьесы, отрицательно относился к ней как образцу романтической драматургии. Он видел в ней больше сходства с Альфьери, чем с идеалом романтической драмы. И тут он был несомненно прав. Количество персонажей, композиция, ведение сюжета, даже соблюдение «единств» безусловно роднили «Франческу» с трагедиями Альфьери. Мандзони досадовал на условность исторической обстановки в трагедии, на излишнюю экзальтацию чувств персонажей пьесы, на анахронизмы в разработке характеров. «Франческа да Римини», несмотря на явную оглядку на классицизм Альфьери,— заметная веха в формировании итальянского романтизма в театре.
Сильвио Пеллико колеблет стилистическую структуру языка трагедии, обновляет ее словарь множеством слов-лозунгов из обихода политической ораторской речи, восходящей еще к якобинскому периоду, ослабляет внимание к нормативным законам поэтического синтаксиса и делает упор на слово многозначное, ассоциативное, эмоционально емкое. Таков, собственно, тот итог в области драматургии, который был достигнут писателями-романтиками к моменту появления теоретических трактатов в журнале «Кончильяторе». Теория опиралась на практику итальянской трагической сцены (учитывая, правда, опыт зарубежного театра), но сумела значительно ее опередить. После «Франчески» Пеллико сочиняет еще трагедию «Эуфемио ди Мессина» (1820), вызвавшую большой шум. В ней рассказывается о событиях IX века, когда в Сицилию вторглись войска сарацин под командованием Эуфемио, в прошлом — сицилийского военачальника. Пеллико обратился в цензуру за разрешением на постановку. В постановке было отказано, и пьесу разрешили только к печати. В нашествии сарацин цензура усмотрела прямой намек на вторжение в Италию австрийцев. «Итальянская библиотека» поспешила обрушить на автора громы и молнии. Вскоре Пеллико был арестован за участие в карбонарском заговоре. Его приговорили к смертной казни, но потом казнь была заменена заточением в крепость. Первое время Пеллико находился в венецианской тюрьме. Там он написал две трагедии — «Эстер дЭнгадди» и «Иджиния дАсти». В казематах крепости Шпильберг была написана еще одна трагедия — «Леоньеро да Дертона» (на тему об ужасах чужеземного ига).
(Пока нет голосов)
Загрузка...